Торелл молчал, размышляя, к чему клонит стоявший перед ним руководитель Комитета.

– Я даю тебе шанс, Торелл, воспользуйся им. Ведь власти будет настолько много, что одному тебе её просто не унести, не удержать. Делиться нужно, делиться – это не только справедливо, но и просто разумно. Думаю, Юстанна полностью поддержит меня в этом вопросе, правда, девочка? – Коулл снова обернулся к поникшей женщине. – А вот кого мы сразу выведем в расход, так это психопата Янжа. Он мне действительно надоел, сволочь неблагодарная. Только ещё немножко попользуем подонка, пусть думает, что всё разворачивается по его плану. Да, кстати, возможно, вы мне сможете поведать кое-что и об Авване? Я бы с удовольствием послушал.

– Вот я уж точно не знаю, где он, – поспешно сказала Юстанна. – Он скрылся.

– Неужели не знаешь?! Братец всё-таки! – Администратор снова засмеялся.

– По отцу! – уточнила женщина.

– Зато по какому отцу!

Юстанна не ответила, скрипнув зубами.

– Ладно. – Коулл стряхнул напускную злобу и стал деловитым и серьезным. – Сделать надо много, а времени у нас очень мало.

Глава 16

Шорин уже в который раз повторял Лобанову, что он намерен ждать Остапенко здесь, у перехода. Изба, где обосновался в этой Зоне его новый знакомый – нечего делать пропустить момент, когда Валентин может пройти через арку с той стороны.

Лобанов почесал затылок, откинув длинные волосы в сторону. Свой берет он снял и положил рядом на пенёк.

– Да никуда этот парень не денется, чего ты ссышь?

Николай бросил на него резкий взгляд:

– Я ничего не ссу! Валентин – мой друг, я не могу его бросить.

– Так давай его искать! Организуем налёт на нелюдей, а?

Николай с досадой хлопнул себя по коленке:

– Я ведь уже говорил: переходы односторонние – приходишь из одного мира, а уходишь в другой, как ты не поймёшь, Михаил!

– Да я это и без тебя прекрасно понимаю, – кивнул Лобанов и нервно забарабанил пальцами по прикладу «калашникова». – Сам уже не один прошёл. Но ведь ты говоришь, что он пропал даже не в последней Зоне, а в предпоследней! Каковы шансы, что он доберётся сюда?! И, вообще, жив ли ещё твой Валентин?

– И думать не хочу, что он погиб! – хрипло произнёс Николай. – Я буду ждать – он должен пройти!

Лобанов покачал головой и, хрустнув суставами, томно потянулся и в который раз откровенно поглядел на девушку, сидевшую чуть поодаль на стволе поваленного дерева.

– А она и впрямь марсианка? – спросил Михаил.

– Не марсианка, но она оттуда.

– И ничего не понимает, о чем мы базарим?

– Вроде не понимает, – пожал плечами Шорин. – Ты с ней поосторожнее, девчонка не проста.

– Ладно, это мы ещё посмотрим.

– Ты это о чём? – насторожился старшина.

– Да ладно, чего ты, – ухмыльнулся Лобанов. – Все мы люди, все человеки. – Он подмигнул. – Ты только не говори, что сам к ней не подкатывал!

– Я не подкатывал, – буркнул Шорин, – не собираюсь, и тебе не советую. И своим дружкам можешь передать то же самое.

– Ладно, ладно, сдалась нам твоя баба, – Лобанов сделался серьёзным. – Я самолично сниму башку с любого, кто хоть волос на её голове тронет.

– Ну так и оставим этот вопрос вообще, – поморщился старшина, разглядывая друзей Лобанова, прохаживающихся с биноклями на холме.

– Расскажи-ка лучше, каких инопланетян ты ещё видел? – попросил Михаил.

– Не умею я связно рассказывать, – смутился Шорин. – Лягушки всякие были, уроды на лошадей похожие, ну, и такие, как Кин… вполне человеческого вида.

– А нам, считай, никто на других планетах не встретился, кроме зверья всякого. В одном мире видели, что живёт кто-то – какие-то плантации росли как раз рядом с аркой, но людей тамошних не видели, да и не стали дожидаться: как поняли, что не Земля это, никуда там не ходили и дальше двинули.

– Понятно… – протянул Николай.

– Слушай, – продолжал Лобанов, – а может, дружок твой всё-таки не сюда потопал, а? Ведь, в натуре, лажа получается!

– Какой-то у тебя всё время разговор… – Николай поморщился, – блатной, что ли? Ты, случаем, не из этих? Да и у одного парня твоего ручки все синенькие!

Лобанов ухмыльнулся.

– Врать не стану, приходилось встречаться со всякими, чего уж там. По долгу работы… С кем поведёшься, с тем, как говорится, и выпьешь. Всякое бывало. Однако у нас тут, видишь ли, не принято рассказывать о прошлой жизни.

– Не спорю, сложные были времена, – вздохнул Шорин. – Да и сейчас не лучше. Но у нас в Воронеже всё относительно устаканилось до того, как эти арки появились. Власть в городе у законного, можно сказать, правительства, только в двух райцентрах бандиты укоренились, но, я думаю, недолго им осталось.

– А вот у нас в Екатеринбурге полная жопа была, – сказал Лобанов. – Во всяком случае, на том куске, где я был. У нас же получилось так, что границы Зон как раз на городе сошлись, представляешь? Нарезало на ломти, как пирог! В общем, то одни власть держат, то другие… Совсем недавно обосновались бандиты и всякие… как это… деклассированные элементы. И оружия-то у них до фига, есть даже бронетехника.

– М-да, – задумчиво протянул Шорин, – прямо гражданская война.

– В натуре война! – отозвался Лобанов. – Но у меня есть план, я тебе уже намекал о нём. Парень ты не глупый, тёртый – в том смысле, что в других Зонах побывал и этим зелёным человечкам уже по самые гланды вставил. Я к тому, что не организовать ли нам серьёзную команду? А появится твой Валентин – так вообще замечательно!

– Во-первых, – Шорин категорично рубанул ладонью воздух, – я хочу конкретно знать, чего ты замыслил?

– Рассказывать долго, но коротко скажу так: я хочу справедливости!

– Это нормально. Но что значит у тебя справедливость?

– Справедливость – это правильный режим.

Шорин покачал головой – вот сейчас сюда бы Валентина! Он бы легко подискутировал с этим ухарем!

Он беспомощьно вздохнул и заметил, что это всё просто слова.

Лобанов, заметив, что он челолвек простой и университетов не кончал, пустился в объяснения о том, что «правильный режим» – это такой режим, при котором людям жилось бы «нормально». В результате достаточно путаных выводов стало ясно, что «нормально» в его понимании означает свободное перемещение по всей Земле, а не по этим клеткам, как сейчас.

Шорин вдруг почувствовал в Михаиле нечто близкое – своей эрудицией и часто категоричными мнениями Валентин часто просто подавлял старшину. Он признался, что и сам не ахти как образован – техникум обувной промышленности, да и то давно, а вот Валентин умный, он даже «вышку» имеет…

– «Вышку»?! – удивился Лобанов.

– В смысле – высшее образование, инженер он.

Лобанов хохотнул:

– А я-то думал – чего ж на него такое повесили, чтобы «вышак» отломился!

– Вот я и говорю: Валентин бы с тобой порассуждал, как надо.

– А как это – как надо? – прищурился Михаил, неожиданно становясь колючим.

– Странный ты, Миша, – миролюбиво заметил Шорин. – Я имею в виду – с этими… с терминами всякими. Грамотно, одним словом.

– Ладно, – улыбнулся Лобанов, – появится твой Валентин, тогда и поговорим.

– Мне пока одно важно знать, – сказал Шорин, посмотрев прямо в глаза новому знакомцу, – скажи честно: ты за законное правительство воевал или за бандюганов, о которых рассказывал?

Лобанов выдержал этот взгляд спокойно.

– Законное правительство! – с сарказмом повторил он. – Да кто в такой каше мог сказать, какое оно законное, а какое – нет? Я лично воевал за то, какое считал правильным! Которое могло реальный порядок навести, а не сопли жевать. А у тебя есть основания мне не верить?

Николай пожал плечами.

– Да пока нет вроде.

– Значит, по рукам? – оживился Михаил. – Идёшь ко мне в команду?

Николай почесал затылок и снова пожал плечами:

– По большому счёту, я не против. Только мне всё равно сначала надо Валентина дождаться. Поверь, он классный мужик, можно сказать, профессионал! Он и драться умеет, и человек образованный – ситуацию он куда лучше меня понимает, что во всех этих мирах происходит. Я вот только ещё подумать и спросить о чём-то хочу, а у него уже часто и ответы готовы. Всё-таки образование есть образование!