— Я привлекла чье-то внимание, — сделала логичный вывод нахмурившаяся жена. — То ли своим замужеством, то ли нашим союзом с Чоу. Вряд ли как Белая Дева, этот мой образ трудно связать с поместьем Тан. Зараза… полтора года все отлично шло, а тут… — Она вдруг замолчала. 

А я отметил про себя этот странный срок. Почему именно «полтора года» постоянно всплывает в разговорах и вот таких нечаянных упоминаниях? Как будто до этого она и не жила. Или случилось какое-то знаменательное событие? Надо аккуратно расспросить А-Лея или лучше слуг. Братец может и проболтаться, причем не намеренно. А может и нет… 

Лиса тем временем встряхнулась: 

— Ладно. Раз этот наблюдатель так быстро смылся, когда мы заметили его присутствие, значит, понял, что его засекли, и испугался. То есть сам не больно-то страшен. 

— Одна. Никуда. Не выходишь! — припечатал я. И подумал, что гуй с ним, со змеем, пусть будет. Пусть будет рядом круглые сутки. Пока я не верну себе прежние силы. 

— А тебе никуда нельзя без печати. — К моему удивлению, лиса даже не подумала спорить и вообще была настроена серьезно и деловито. — Значит, займемся делом. Рисуй образец. 

— А-Лей, подойди ближе. Если ты запомнишь последовательность и направление штрихов, будет гораздо легче, — подозвал я мальчишку. 

Янли кивнула мне и заметила:

— Юншен, ты говорил, что есть способ с помощью небольшого количества ци сделать чернила особенно стойкими, помнишь? Как в ваших заклинательских свитках. А при нанесении на тело это будет работать? Чтобы не подрисовывать картинку всякий раз после бочки с водой или дождя. 

— Иначе в этом не было бы смысла. Конечно, мы закрепим рисунок с помощью ци, — подтвердил я, внутренне радуясь, что  жена запомнила мои вскользь оброненные когда-то слова. Значит, действительно училась и не пропускала мимо ушей.

Полчаса, во время которых я строго следил за мальчишкой, практикующим начертание на бумаге, и поправлял некоторые элементы, пролетели в момент. Каллиграфия А-Лея действительно оказалась на должном уровне, как и ожидалось от наследника богатой семьи. Мальчишка схватывал буквально на лету, и я в который раз отметил, что на месте его родителей давно бы пристроил недоросля на обучение в какой-нибудь из горных пиков. Даже если семья торговцев не хотела «терять» ребенка на пути к искусству небожителей, не обязательно ведь было оставаться там навсегда. Наследник вполне мог пройти основное шестилетнее обучение во внешней секте и вернуться домой. Так обучали даже императорских детей.

Все эти мысли, наверное, были от волнения, чтобы отвлечься. Едва только холодная от туши кисть коснулась моей шеи сразу под линией роста волос, я словно закаменел. Это было совсем не похоже на обжигающее прикосновение первой и настоящей рабской печати… но… Тц. Я ведь лежу на кровати, в теплой светлой комнате, а не распят на каменной плите с помощью оков и вервия бессмертных. А-Лей спокоен и аккуратен, а не пинает меня по ребрам сапогами, как мои тюремщики. Почему тогда так трясутся руки и приходится изо всех сил сдерживаться, чтобы не отшатнуться в ужасе?!

Маленькая и мягкая ладонь опустилась мне на плечо, отодвинув ткань домашнего одеяния. Сквозь покрытую мурашками кожу потек успокаивающий ручеек ци. Пустое гнездо, оставшееся от выжженного золотого ядра, сразу перестало болезненно ныть, и я всем существом ощутил те, странные, другие… зачатки ядер. И благодарно выдохнул.

Не знаю, какие боги меня благословили. Но с женой мне определенно повезло. Ей даже не надо было слов, чтобы понять, когда мне плохо, и прийти на помощь.

— Когда А-Лей закончит начертание, влей в рисунок собственную ци, — попросил я Янли. — Мне будет… спокойнее. 

Жена без слов склонилась ко мне, и я ощутил, как ее губы скользнули по скуле, легонько коснулись кожи возле уха и только потом отстранились. В этом жесте не было ничего, кроме тепла и поддержки, но, кажется… мое тело уже реагирует на любое ее прикосновение совершенно недвусмысленно и смущающе бесстыдно.

— Слушай, — влез А-Лей, — а красиво получается. Давай ему еще бабочку нарисуем на спине? Или...

— Бабочку?! Я что, похож на весеннюю деву из красного квартала?! — Пришлось приложить усилие, чтобы не дернуться от возмущения. Где там змей? Мне не хватает его рук для вразумляющего подзатыльника некоторым обнаглевшим недорослям. 

— Все равно, кроме сестры, никто не увидит, — пожал плечами маленький паршивец. — А Янли любит бабочек. 

— Если ты попробуешь нарисовать мне бабочку, то вскоре обнаружишь такую же на собственном лице. И я не постесняюсь найти самые едкие и благоухающие чернила.

— Пф-ф-ф! Сестра меня спасет!

Янли тихонько рассмеялась и с какой-то стати ласково погладила брата по голове, явно выражая одобрение. Я задержал дыхание, чтобы не возмутиться вслух, но тут поймал лукавый лисий взгляд, и внезапно вся картина происходящего стала мне ясна.

Кажется, брат с сестрой тоже понимают друг друга без слов. Маленький поганец дразнил меня не просто так, по глупости или из вредности. Бабочку он мне нарисует… Эта дурацкая бабочка напрочь выбила из моей головы последние воспоминания о промозглом подземелье и о том, как на мне выжигали рабское клеймо.

— Я вам это припомню, семейка насмешников, — пообещал я, прекрасно понимая, что никто не испугается. Потому что угрожать с такой улыбкой на устах получается откровенно плохо. 

И тут же почувствовал, как чья-то рука задирает подол домашнего одеяния. А потом холодная мокрая кисточка скользнула у меня по позвоночнику в районе поясницы. Они что, действительно решили нарисовать бабочку? Еще и в таком срамном месте?! Да я...

Глава 52

Янли

— Тс-с-с-с, лежи! — Я придавила мужа к постели, положив ладонь чуть выше поясницы. — Бабочку рисовать не буду. 

Наверное, я тоже устала от сложностей. От непонятных явлений в виде взглядов сквозь стены. От нервов. Но поскольку с последним я все равно пока ничего поделать не могу, стоит заняться тем, что мне подвластно. То есть собой. А я прямо сейчас хочу немного похулиганить. Мне это полезно для душевного равновесия.

Поэтому я и взяла чистую кисточку, окунула ее в чистую же воду и легонько пощекотала холодным кончиком впадинку вдоль позвоночника Юншена. 

— Я все еще здесь, — буркнул А-Лей.

— Ты все еще обойдешься, — ехидно ответила я ему. — Жди, пока жена вырастет. Ничего неприличного я делать не собираюсь. 

— Конечно. — Надутый братец все равно ретировался к столу и косил оттуда недоверчиво. Юншен на кровати тоже сопел не так чтобы совсем спокойно. Но хоть не ерзал.

Я еще раз обмакнула кисточку в воду, уронила холодную капельку на теплую спину супруга. Полюбовалась, как он вздрогнул, а затем единым росчерком украсила его поясницу тремя иероглифами. И не удержалась, пропустила сквозь кисть самую толику ци. 

Вода мгновенно высохла, не оставив видимого следа на коже. Но глаза у обернувшегося Юншена все равно были такие большие и круглые, каких я у него с самого начала нашего знакомства не замечала. 

— Серьезно?! «Собственность Тан Янли»?! Ты решила компенсировать отсутствие рабского клейма личной росписью? — в недоумении спросил меня заклинатель. Неприязни в его голосе не было, лишь колоссальное удивление.

— А говорили, что у меня почерк неразборчивый. Вон, даже… кхм... этим местом прекрасно читается, — невинно улыбнулась я. — И вообще, что тебя не устраивает? 

— Иероглифы горят в ауре настолько ярко, что просвечивают сквозь энергетическое тело. 

— И? — Я склонила голову к плечу. — Разве они лгут?

— И их видно всем, кто владеет аурным зрением! С любого бока! — Будто подтверждая свои слова, Юншен повернулся ко мне сначала правым, потом левым плечом.

— Отлично, значит, мне не придется отгонять от своего мужа похотливых заклинательниц! — обрадовалась я. 

— Каких еще, к демонам, похотливых заклинательниц?! — продолжал кипятиться все еще разложенный на кровати Юншен. — Когда ты их разгоня… что? — это его взгляд наткнулся на протянутую кисть и стакан с водой. — М-м-м? Ты имеешь в виду…