— Все. Теперь я твой.

Не зная, что говорить, отвела глаза. Через миг почувствовала, как Разумовский вместе со мной внезапно встал. Неся меня на руках, словно пушинку, неторопливо пересек кабинет, затем ногой открыл дверь и занес… в спальню.

«Вот и весь разговор. Очень красноречиво», — подумала с грустью, смотря на гигантскую кровать.

Меж тем Игорь обошел спальное место и усадил меня на небольшой диванчик. Устроившись рядом, пояснил:

— Здесь удобнее, чем в кабинете, — мазнув взглядом по моей застегнутой наглухо куртке, поинтересовался: — Ты внезапно начала меня бояться?

— Нет, — я качнула головой. А потом искренне призналась: — Но то, что ты хочешь обсудить, страшит.

Прищурив ярко-васильковые глаза, мужчина невозмутимо промолвил:

— Предпочитаю не додумывать за собеседника, а спрашивать. Так чего конкретно ты боишься?

— Я не хочу быть твоей любовницей, — произнесла, чеканя слова.

— Так и не будешь, — спокойно ответил он.

Ничего не понимая, я наблюдала за тем, как Игорь неторопливо встал, прошел к комоду, открыл верхний ящик и, что-то достав, вернулся ко мне.

Глядя на защелкивающийся на запястье поразительной красоты браслет, услышала невозмутимый, даже будничный голос:

— Это реликвия моего рода. Прапрадед специально заказал для прапрабабки перед помолвкой в знак серьезных намерений. Официальное предложение как положено, с кольцом, сделаю, когда вернусь. Пока преждевременно.

— Я не ослышалась? — отметив на подкорке последнюю фразу о преждевременности, неверяще посмотрела на князя. — Ты по-прежнему хочешь взять меня в жены?

— А должен был передумать? — недоуменно поинтересовался Разумовский. — Говорил ведь уже, как к тебе отношусь.

Подавшись вперед, прижалась к его груди. В голове царил сумбур.

Крепко обняв, могущественный мужчина безапелляционно сообщил:

— Мои чувства неизменны. Ты станешь моей супругой. Это больше не обсуждается.

— Ясно, — пробормотала растерянно.

Видит бог, подобного услышать я не ожидала. Неужели после всего, что узнал, он еще желает на мне жениться? Может, это потому, что потерял ту, которую любил по-настоящему?

Воспоминания о волшебных эмоциях, испытанных при погружении в память князя, словно ножом резанули сердце.

А после пришла тоска.

Все ведь ясно: любимой больше нет, а я его спасла, девственностью пожертвовала. Да и чисто теоретически, если не знать нюансов, боярыня Изотова партия весьма неплохая.

— От тебя зависит, каким будет наш брак, — внезапно заявил князь.

— Поясни, — искренне не понимая, озадаченно посмотрела на Разумовского.

— Я знаю, ты меня не любишь, и требовать любви не имею права, — поразительно хладнокровно ответил он. — Но уважения — вполне.

— Всего-то? — уточнила. При этом где-то глубоко в подсознании зашевелилась мыслишка, что я просто не позволяю себе испытывать к Игорю какие-то другие эмоции, кроме благодарности.

— Не знаю, что ты вкладываешь в смысл данного слова, — он твердо встретил мой взгляд. — Но, поверь, это очень и очень много.

Нахмурившись, промолчала. Определенно, стоит попытать о местных заморочках духа рода.

Внезапно вспомнила вскользь брошенную Игорем фразу. Мягко отстранившись от сильной груди, спросила:

— Почему ты считаешь, что сейчас рано делать официальное предложение?

— Не хочу ставить тебя в неудобную ситуацию, — не теряя самообладания, заявил этот невозможный мужчина. — Уверен, все будет хорошо. Но перестраховка не помешает.

Не отводя глаз от Разумовского, я ощутила нарастающую тревогу. Но, увы, понимала: он сообщил все, что хотел, и не скажет на эту тему больше ни-че-го.

— Игорь, мне… непривычно, — тихо промолвила. — Я ничего не контролирую и должна просто следовать твоей воле, — помолчав, спросила: — Получается, теперь по-настоящему важные решения принимаешь только ты?

— Несомненно, — абсолютно серьезно ответил князь. — Ты женщина, я мужчина, — добавил так, словно это сразу все объясняло.

Ну и что тут ответить? Разумовский без устали ломал шаблоны.

Вновь мысли засуетились, запрыгали. Разум категорически отказывался принимать доминирующую позицию мужчины. Я же сильная, самодостаточная, все сама могу. Вон, каким бизнесом в прошлой жизни ворочала! Да и сейчас с нуля подняла.

Стоп! А верны ли мои поступки и размышления? Ну ведь не просто так отношения не складывались? Вдруг причина не только в неподходящих мужчинах? Может, дело и во мне самой?

Ошарашенная внезапным открытием, посмотрела на того, кто совсем скоро станет моим мужем. Игорь не просил о любви, но требовал уважения. Неужто в его понимании они стоят настолько близко друг к другу?

Меж тем, не торопясь вновь начинать разговор, Разумовский, очевидно, ждал моих слов.

Похоже, придется провести генеральную уборку в собственной голове. Но это позже. Сейчас имеется не менее животрепещущая задача, которую надо решать.

А раз теперь есть с кем поговорить не таясь, то к чему тушеваться?

— У меня затруднения с единственным вассалом и давним слугой рода. Не знаю, как лучше поступить, — произнесла с досадой. — Поможешь разобраться?

— Рассказывай, — с готовностью откликнулся князь.

Глава 31

Обдумывая, как и что рассказать, я слезла с коленей мужчины, затем неспешно расстегнула пуговицы на куртке. Под лукавым взглядом Игоря сняла ее, положила рядом на диванчик. Обратив внимание на ступни князя, на миг замерла: он в белоснежных носках, а я в теплых кроссовках.

Разумовский заподозрил, что его боюсь? Да с чего бы?

Сохраняя невозмутимость, быстро сняла обувь, поставила сбоку от дивана. Задумчиво нахмурилась, и в тот же миг сильные руки Игоря обняли. А после мужчина вновь усадил к себе на колени.

Прижимаясь к его груди, неожиданно поняла, что улыбаюсь. Хорошо было неимоверно!

Сожалея о скоротечности этого волшебного момента, вздохнула и начала говорить:

— Катя Тимирязева из обнищавшего дворянского рода. Семья — мать, пять незамужних сестер. В деньгах очень нуждаются. Учимся с ней в одном классе. Сдружились, решила поддержать. Поселила в своем доме, сделала помощницей, — грустно усмехнулась. — Она действительно умная девушка, и в роли помощницы не разочаровала, и с близняшками быстро поладила. Поэтому даже особо не думала, принимая у нее вассальную клятву в родовой часовне Изотовых, — помолчав, тихо продолжила: — До скоропостижного брака я не сомневалась — мы действительно не чужие друг другу люди. А слуга… Василий Фролов и вовсе был поначалу единственным воином рода. После стал моей правой рукой, на нем безопасность рода и посредническая деятельность. Я же безоговорочно ему верила, думала, уж он-то не бросит в беде! Однажды Потемкин вынудил меня поговорить с Василием по телефону. Пришлось сказать, что все хорошо и вернусь сама. Да, я практически приказала меня не искать, но надеялась, что догадается, — закусив губу, сглотнула внезапно вставший в горле ком и с горечью призналась: — И ведь не только относилась к Кате и Василию как к членам семьи, а действительно их таковыми считала. Но, когда пропала, они ничего не сделали, хотя точно знали — не могла просто так исчезнуть, бросить семью, — с силой потерев лоб, прямо посмотрела на Игоря. — Ни вассал, ни слуга клятвы не нарушили, но я им больше не доверяю.

Замолчав, перевела взор на ночь за окном. Подсвеченные отблесками желтых фонарей, с неба медленно падали хлопья снега.

В уютно освещенной спальне царила тишина, но не гнетущая. Я чувствовала — Игорь не просто слушал. Он понял.

— Теперь Катя ходит за тобой и просит о прощении? — уточнил князь.

— Угу, — повернув голову, посмотрела в чертовски умные глаза мужчины. Стараясь в них не утонуть, хрипловатым голосом сказала: — Мол, растерялась, струсила, понадеялась на опытного Василия, — неодобрительно поморщилась. — С ним еще не разговаривала. Предполагаю, слуга будет ссылаться на то, что я не давала указаний на подобный случай, и он действовал по правилам и в интересах рода, — уткнувшись лбом в плечо Игоря, глухо пробормотала: — Почему, ну почему они ничего не делали?!