— Если это будет происходить ежедневно, я совершу ритуальное самосожжение! — вторила ей одна из фениксов.
— Я тебе самосожгусь! У нас тут дефицит топлива, — строго одернула я птичку. — Ничего, дело привычки. А там, глядишь, повелитель придумает, как реанимировать обслуживающих духов. Станет полегче.
— Надо помолиться за здоровье повелителя, — со знанием дела предложила девочка-кошка, вытирая рукавом шелкового халатика вспотевший лоб. — И за удачу в его делах!
— Да пребудет с ним удача всех трех миров. — Все девушки, как по команде, сложили в молитвенном жесте ручки-лапки и совершили ритуальный поклон три раза. Вот это единодушие.
— Лучше бы сначала помолиться за здоровье собственной спины, — философски пожала я плечами, открывая калитку в заборе, которым была огорожена большая бамбуковая роща. — Заходим аккуратно, не шумим, не визжим и ждем, когда сами прибегут обниматься. Сеанс пандотерапии объявляю открытым.
М-да… Это там, за завесой, китайское правительство из шкуры вон лезет, чтобы редкий бамбуковый еното-медведе-хомяк (они так и не определились с его видовой принадлежностью) из исчезающего вида превратился в национальное достояние. А здесь, видать, в воздухе плодородие разлито, потому что местные черно-белые «мишки» размножаются без посторонней помощи и весьма бодро. Причем остаются на редкость дружелюбными, даже когда вырастают. И совершенно никого не боятся. Бегут за вкусняшками к каждому, кто придет в их рощу. А уж пандовая мелочь — те вообще фанаты теплых и долгих обнимашек. Самое то после тяжкого трудового дня.
Правда, без восторженного визга не обошлось, но верещали девицы и, что интересно, парни в меру. Троих буйволят меховая черно-белая волна сразу укатила куда-то под горку, раз те сами плюхнулись на землю и охотно позволили по себе ползать. А остальным я кивнула на корзины с побегами сахарного тростника — это для панд лакомство, даем редко. Зато столько сразу искренней любви в ответ. Каждой усталой девице хватило, чтобы раздать по «конфетке» черно-белым меховым подушкам, а потом тискать в свое удовольствие эту квинтэссенцию мимимишности.
И даже необходимость поухаживать за животными ни у кого не вызвала протеста: девицы, наобнимавшись и отдохнув таким образом, дружно взялись за грабли и лопаты. А все затруднения были вызваны не тем, что кому-то влом пахать уборщиком, а тем, что здешние обитатели эту уборку воспринимают как игру и все время лезут под руку. Меховые комки стараются то сунуться под почесушки граблями, то покататься на лопате, то искупаться в свежесобранных листьях. И даже прикрикнуть на них окаянства не хватает — такие они умилительные в своем безобразии.
Короче говоря, когда здешнее солнышко проползло по куполу весь положенный ему за день путь и устало покатилось в море, мы выбрались из бамбуковой рощи все еще усталые, но уже вполне довольные жизнью.
— Ладно, некоторые неразумные стоят усилий, — признала словно бы нехотя ледяная птичка. — Вот если бы только такие остались…
— И не мечтай, — усмехнулась я. — Есть одни конфеты вредно, настоящее удовольствие должно быть редким и недолгим, иначе приестся и потеряет всю прелесть. Завтра жду вас у большого бамбука через шесть палочек после рассвета. Позавтракаем вместе и двинемся по уже проторенному маршруту.
Дружный стон был мне ответом, что, в принципе, ожидаемо. А вот того, что стон этот перерастет в отчаянный визг, предусмотреть не смог никто.
Даже Ян-Ян, бессовестно продрыхший весь день в моем капюшоне, испуганно заверещал, вцепившись в волосы. А Уют, которому, несмотря на нытье, мурлыканье и «у меня лапки», весь день пришлось таскать клетку с нечистью вместо вызванного на другие работы Ужастика, с перепугу так рванул куда-то в небо, не отпуская клетки, что отчаянный вопль Шибздика быстро затих в облаках. Тем более что ужасный рев и топот несущегося на всех парах в нашу сторону чудовища заглушили вообще все звуки.
— Ни хрена себе кто-то свинью подложил, — видимо, от шока вырвалось у меня само собой. — Бежим!
Чудище и правда смахивало на огромного — с носорога величиной — уродливого кабана с окровавленно-слюнявой пастью и бешеными глазами.
Самое умное, что можно было предпринять в этой ситуации, мы с девчонками сделали — моментально бросились врассыпную, сбив чудовищу прицел: оно аж затормозило и протестующе всхрюкотало, обнаружив, что цели разбежались в разные стороны и теперь надо решать, которую догонять и жрать.
Впрочем, думало оно недолго. Уже через секунду торжествующий рев снова унесся в небеса, а копыта взрыли землю и понесли огромную тушу в мою сторону.
Глава 21
Яоши:
— Мя-а-ау! Па-а-а-а! Маму хочет съесть свиньмя-а-а!
Именно с такими воплями мне на стол с бумагами и отчетами свалился хаосенок Уют с перепуганным до дрожи крысом на загривке. Клетку с нечистью он где-то потерял, и это был еще более тревожный знак, потому как Уют втихаря вынашивал планы приручить гуая и сделать его своим личным домашним животным. Буквально грезил этой идеей. А то у всех есть котик в его лице, а он один сирота без питомца.
— Что еще за свинья?! — Я напрягся было и тут же с досадой плюнул: привычных духов не было, получить мгновенный ответ на вопрос от наблюдателей в любом уголке «Равнин» я больше не мог. — Откуда?!
— Потом уточнишь, беги, идиот! — проорал Ян-Ян. — Кто-то выпустил из подземелья фэнси! Они возле рощи панд!
— Бездна! — рыкнул я и зубами порвал неприметные четки на левой руке. Аварийный перенос! Изначально хотел подарить это украшение Тай Жень, но ее нестабильная персиковая аура вперемешку с хаосом была еще слишком хрупкая.
Вихрь закрутился перед глазами, и в следующее мгновение я уже ловил в свои объятия грязную, растрепанную, но вполне живую и здоровую девушку. Еще одно движение рукой — и вокруг нас возник барьер. Тело тоже как можно быстрее трансформировалось в боевую демоническую форму.
Только вот дальше я ничего не успел сказать или сделать, потому что Жень извернулась, оглядываясь, и довольно зло зарычала:
— Что ты творишь?
Вот честно, это настолько меня удивило, что я застыл истуканом и лишь склонил голову набок, как некоторые собаковидные.
— Ты меня не узнала, что ли? — предположил я, все еще не понимая претензии. Я тут жену свою от голодной и злой твари спасаю, а меня еще и ругают?
Но нет. Она рычала не на меня. И через мгновение я это осознал.
Оказалось, что демонический кабан-людоед далеко не дурак и сразу отреагировал на мою ауру: испуганно взвизгнул и затормозил всеми четырьмя копытами. К сожалению, затормозил он так неудачно, что его занесло, и здоровенная свинья вписалась внушительной кормой в ограду вокруг бамбуковой рощи. Как раз в том месте, где на эту ограду вскарабкались две девчонки и один бычок из свиты моей женщины.
Молодь с криками посыпалась под копыта чудища, Тай Жень напряглась, и я с ужасом понял, что лиловое облако в небе — это не имитация атмосферного явления, а гигантская воронка хаоса. Тонкий щуп торнадо уже спускался с небес, подсвеченный молниями, воздух вокруг задрожал…
Бездна, если она со всей дури влепит вот этим, она не только фэнси размажет, но и все «Равнины» к демонам разнесет!
— Любовь моя! Он уже все понял! Подожди, не бей! — вскрикнул я, прижимая брыкающуюся девушку к себе покрепче. — Понял же? — это я уже адресовал дрожащему свину, застывшему статуей самому себе. Это он почуял, наконец, откуда ветер дует, и заметил звездец над головой.
Куда там… воронка меньше не стала. Впрочем, через секунду задышала Тай Жень глубже и рычать перестала, потому что обе девицы и бычок уже карабкались обратно на ограду шагах в десяти от прежнего насеста. А кабан прижал уши и стоял на полусогнутых, лупая на нас крошечными глазенками. В небо он смотреть боялся так явно, что мне почти стало смешно.