Тассилон, выслушав Богдана, какое-то время задумчиво смотрел на него, потом встал и, подойдя к одному из окон, снова погрузился в молчание, сцепив руки на груди и кулаком подпирая подбородок.

Богдан ждал, словно невзначай взяв в руки лучемёт, готовый к самому неожиданному повороту событий. Наконец, Тассилон шумно вздохнул и сказал, как показалось, с некоторым сарказмом:

– Могу ли и я теперь в свою очередь задать вам кое-какие вопросы?

Землянин лишь развёл руками, как бы показывая, что, конечно, готов на вопросы отвечать, коли уж рассказывает правду.

Тассилон лишний раз показал себе умным и восприимчивым к неожиданной информации человеком. Его вопросы, в первую очередь, касались жизни на прежней Родине и политического устройства покинутого мира. Когда Богдан закончил дополнительный рассказ, параллельно отвечая на новые возникающие вопросы, Тассилон снова задумался, но на сей раз молчал не столь долго.

– Не буду лукавить, юноша, – сказал он, впервые обращаясь к Богдану не как к «благородному рыцарю», – думаю, что вы рассказываете правду или почти правду…

При этих словах Богдан только пробормотал: «Хм», как бы выражая некоторый протест против подозрения в неправде.

– …Поскольку уверен, – продолжал Тассилон, – придумать подобное невозможно. Во всяком случае, никто здесь такое не придумает, да и ваши вещицы подтверждают ваши слова. И вы действительно не можете вернуться к себе домой, в противном случае вряд ли вы стали бы рассказывать мне то, что рассказали.

– Тут вы снова совершенно правы, благородный рыцарь, – искренне заверил Богдан.

Барон неожиданно улыбнулся:

– Ну, будем считать, что мы доверяем друг другу. Посему, можете звать меня просто бароном – считаем, что мы на равных. Ведь, судя по всему, вы действительно особа вполне благородная, хотя в ваших краях умение владеть мечом и ездить верхом уже и не считается достоинством. Ну, что ж, в разные времена в разных странах разные добродетели и пороки, но два благородных человека могут всегда понимать друг друга, верно? Как я могу называть вас?

Богдан приложил руку к груди, показывая, что ему лестно доверие рыцаря.

– Думаю, и вы можете называть меня… хм, просто бароном. Так будет удобнее для всех, наверное.

– Замечательно, – кивнул Тассилон. – Так же я думаю ещё вот что: ваш рассказ не стоит повторять кому бы то ни было, включая его величество. Во всяком случае, пока. Толкование услышанного у разных людей может быть неоднозначным и вызовет многие проблемы. В конце концов, это может быть просто небезопасно как для вас, так и для обстановки в королевстве в целом. Те сведения, что вы мне уже сообщили, став известными многим, особенно простолюдинам, конечно же, вызовут большую смуту – наверняка найдётся кто-то, кто станет утверждать, что надо вернуться на прародину, уйдя от гнёта королей и герцогов. Среди знати же за обладания вашим оружием может разгореться настоящая битва, поскольку, если вы не кривили душой, оно позволяет иметь огромное преимущество.

Богдан вздохнул:

– Я ведь уже объяснил, дорогой барон, что это оружие следует повторно заряжать. Примерно, как …э-э… ваши арбалеты или луки. А зарядов у меня совсем мало. Когда они кончатся, оружие станет бесполезным: ведь арбалетом без стрел можно только как дубиной размахивать, а лучемёт и на это не годен.

– Допустим, я-то понимаю, но найдутся те, кто не поверит, и прольётся много крови. Тем более, в нынешней обстановке, когда царит такая напряжённость в наших отношениях с Карлом Пятым. Представляете, что может начаться?

– Уверен, ничего хорошего, – согласился Богдан.

– Вот именно! А если ваше оружие попадёт к врагам, то вообще случится страшное для моей страны.

– Я уже сказал, что у меня мало зарядов, – сокрушённо покачал головой Богдан и показал запасную обойму: – Конечно, этого явно хватит, чтобы убить несколько сотен человек, но потом лучемёт станет бесполезен!

– Но пока ваше оружие действует, можно натворить много бед! В общем, барон, всем сильно повезло, что вы встретили меня – и вам, и нашему миру. Я всегда был сторонником разумной и взвешенной политики.

– Я уже это понял, – поклонился Богдан. – Но каковы же ваши планы, уважаемый Тассилон, можно узнать?

Рыцарь провёл рукой по волосам и покачал головой:

– Прежде всего – я намерен действовать так, как и собирался действовать до вашего рассказа: попытаться установить связь со Святославией. Теперь, когда я уверен, что вы не оттуда, это для меня особенно ценно. Кстати, а откуда вы знаете местные языки?

Богдан улыбнулся – он уже подготовил себя к подобному вопросу:

– На нашей с вами общей Родине говорят, в частности, на тех же языках, а я был как раз учёным по культурам разных народов, учил много языков, в частности и эти – они принадлежат к языкам самых процветающих ныне стран. Ну, а потом, когда, бог даст, со Святославией всё получится, что делать потом?

– Потом мы будем иметь выбор, мне надо ещё обдумать некоторые частные моменты. Мы по-прежнему не будем открывать ваше истинное происхождение – будьте уверены, я смогу всё представить как надо. Кстати, вот что: вы сказали, вашего оружия хватит, чтобы уничтожить несколько сотен рыцарей?

Богдан подтвердил, что можно если не уничтожить всех, то обратить в бегство, безусловно, даже большее число людей, напомнив ещё раз, что заряды весьма ограничены.

– Этого вполне хватит, чтобы разбить армию Карла, и, возможно, будет достаточно для устрашения Алемании. Понимаете, о чём я? Если в нужный момент мы используем это…

– Вы хотите захватить власть? – прямо спросил Богдан. – А как же «взвешенная политика»?

– Не иронизируйте, вы не правы, – покачал головой Тассилон. – Я-то не просто желаю власти, а хочу установить более справедливый порядок. Я хочу покончить с тем, что разные страны воюют друг с другом. Я хотел бы положить конец таким проявлениям, когда один монарх желает захватить владения другого, и так далее…

Барон встал и заходил по комнате. Он вдруг сделался странно возбуждённым, хотя вина выпил совсем мало – Тассилона явно подогревала идея, а не вино.

– Мои планы – объединить все здешние страны. Понимаете, барон Богдан, пока мы раздроблены и воюем друг с другом, мы не можем серьёзно заняться изучением самого этого мира. Все удовлетворились данностью: вратами, через которые когда-то попали сюда, но никуда выйти не могут, Безвоздушными горами, которые невозможно перейти, вдруг ставшей длинной по сравнению с земными предками жизнью. Мало кто хочет понять, что стоит за всем этим. Только сильный монарх, объединивший страну, сможет изыскать силы и средства на понимание этого. А делать это у нас очень не просто и даже опасно – поэтому требуется много сил…

Богдан не вполне понял Тассилона, но промолчал.

– Я всегда мечтал о подобном, и встреча с вами открывает мне возможность многое для этого сделать.

Землянин не смог сдержать улыбки:

– Тассилон, допустим, я целиком на вашей стороне. Но, простите, ваши слова свидетельствуют, что вы желаете занять трон вашего короля и править всем этим миром, так? Поймите, мне нужно понимать, в чём вы предлагаете мне участвовать! Если это государственный переворот, то уж увольте! Я не хочу участвовать в таких интригах.

– Да нет же! – почти выкрикнул рыцарь и затем понизил голос, обернувшись на дверь. – Я не собираюсь занимать трон короля Хруодланда насильственными методами! Он достойный и мудрый монарх, я просто хочу помочь ему стать королём всех здешних земель, в этом и состоит мой план, который я пока не знал, как осуществить. Само провидение послало мне встречу с вами. Вы тоже примете участие в этом, а потом мы вместе займёмся поиском истины! Возможно, при этом вы отыщете путь к себе домой…

– Кстати, а вы сами не хотели бы вернуться на родину предков? – перебил Богдан.

– Не думаю, что о таком вообще стоит говорить во всеуслышание. Как я уже сказал, это приведёт лишь к порождению смуты. Простые люди должны жить в смирении и подчиняться власти. Когда подданные начинают слишком много рассуждать, государство рушится – думать должны избранные!