– Стойте! – гневно прокричал он. – Что вы здесь делаете, ведь все гвардейцы брошены на подавление мятежа?! Следуйте приказам главкома!

– Извините, любезный, не записались на приём, – Валентин ловко обогнул его и хотел, было, броситься внутрь, но дорогу ему преградил второй тарланин.

Это был здоровенный детина уже в бронекостюме тоже ослепительно-белого цвета. В руках он держал трубу с коробом на конце, немного напоминавшую пулемёт «максим», снятый со станка. Капитан замер на месте – он узнал гравистрел, изображения которого показывал Авван. Действие оружия пока наблюдать не приходилось, но Валентин помнил предупреждения о том, что с близкой дистанции эта штука много опаснее, чем деструктор.

– Подчиняйтесь, господа, – пробасил тарланин. – В чрезвычайных обстоятельствах мы имеем право применять оружие даже против «верхних».

Валентин замялся, лихорадочно соображая, как обойтись без стрельбы.

– Мы действуем по заданию главкома, – начал он. – Поступили сведения, что к Храму движутся диверсанты…

Он собирался и дальше говорить хотя бы что-нибудь, чтобы выиграть время, но в этот момент лицо тарланина вдруг брызнуло кровью во все стороны, и он рухнул навзничь как от сильного удара.

– Удачно ты, Валя, стоял, – ухмыльнулся Князь. – Это я из-за твоей спинки пистолетик опробовал…

Остапенко сообразил, что Лобанов выстрелил из гравитационного пистолета.

– Козёл! – прошипел Князь, сплюнув на труп охранника. – Чрезвычайные обстоятельства, а сам шлем не закрываешь! Чего ты, Валя, рассусоливаешь – времени ж у нас ни хрена не осталось!

Служитель храма, похожий на морского офицера в шлеме римлянина, после секундного замешательства кинулся к упавшему оружию охранника, но Сохатый выстрелил из деструктора, и во все стороны полетели клочья белого мундира вперемешку с кровавыми ошмётками.

– Всякое бывало, но в церквах беспредела ещё не творил, – словно извиняясь, проговорил Сохатый, вертя головой. – Но это же не настоящий храм, верно?

– Нормально сработал, братан! – похвалил Князь. – А что до Храма этого, так он всё равно не православный, однако.

Остапенко промолчал и поднял гравистрел.

– Всем быть наготове! – приказал он и осторожно заглянул в большое помещение, начинавшееся сразу за дверями.

На удивление место действительно напоминало храм – скорее католический, чем православный или, тем более, мечеть, не говоря уже о буддийских храмах. Посредине зала стояли длинные низкие сиденья, а в дальнем от входа конце возвышались устройства, напоминавшие кафедры для чтения проповедей. По стенам шли искусные росписи, а под потолком, с которого свешивались длинные медного цвета полосы, парили какие-то цветные шары.

В помещение было пусто и тихо – похоже, смотритель и охранник находились здесь одни.

– Ну как, начальник, – спросил Князь Валентина, – мысли есть, что делать?

Остапенко напряженно думал – сообразить что-то сразу было не так просто. А время неумолимо убегало…

Он вспомнил, что на инструктаже Авван говорил, что если ничего похожего на то, что он описывал, земляне не найдут, то стоит просто попробовать приложить Кристалл к любой поверхности – возможно, тоже получится.

Валентин вытащил пластинку – ничего другого не оставалось, как экспериментировать. Он приказал своему малочисленному отряду занять пока позиции по сторонам от входа, а сам подбежал к одной из ближайших внутренних колонн и приложил Кристалл к мрамору.

Несколько секунд ничего не происходило, но потом вдруг кафедра шагах в двадцати справа издала свистящий шум. Вокруг неё заклубился, словно вытекающий из основания, уже знакомый тёмный «газ». Он не расходился, а сгущался, пока не превратился в некую почти непрозрачную тёмную субстанцию, формировавшую нечто вроде удлиняющегося на глазах «хобота». Это очень напоминало то, как возникло щупальце в зале в первом здании, где они побывали, но только в гораздо большем масштабе.

– Ого, получилось? – пробормотал Николай.

– Ты осторожнее, – предупредил Князь. – У нас только одна попытка!

Все как завороженные смотрели на растущий чёрный «хобот». Его конец равномерно пульсировал. Вдруг Валентин почувствовал, как пластинка под ладонью начала разогреваться, а потом завибрировала и вокруг неё тоже заклубилась темнота. При этом пластина становилась всё горячее.

– Эй, Валян, – долетел до него словно издалека голос Князя, – что такое? Ты сам уже в каком-то тумане!

Валентин ничего не ответил. У него неожиданно всё поплыло перед глазами, а желудок охватили спазмы, как в приступе морской болезни. Рука будто прилипла к горячему Кристаллу, а вместе с ним и к колонне. Всё окружающее, действительно, воспринималось как через дымку – вокруг него и впрямь клубился чёрный туман, и все звуки стали какими-то приглушёнными, словно заложило уши.

«Хобот» к этому времени вытянулся почти до потолка, достигнув в толщину более метра. Он наклонился в сторону Валентина и как бы в нерешительности остановился. Он был очень странный, словно не имел выпуклостей поверхности – казалось, в пространстве провели чёрной кистью плоскую полосу. И, тем не менее, когда торец «хобота» повернулся к Валентину, капитан мог видеть, что тот имеет идеальное круглое на глаз сечение.

– К нам летят гравилёты! – как сквозь вату раздался крик появившегося в проходе Сохатого. – Три штуки!

– Блин! – закричал Князь. – Ты можешь скорее, Валентин?!

– Да что я?! – хотел крикнуть капитан, но услышал только какое-то сипение. – Я руку убрать не могу!..

Колонна, к которой он приложил пластинку, принялась ходить ходуном, чуть не вывихнув ему руку. Потом она так же резко замерла и басовито загудела.

«Успели? Не успели? – лихорадочно думал Остапенко на грани отключившегося сознания. – Попал вирус в мозги Артефакта? Или нужно было отдать пластинку этому „хоботу“?»

Он пребывал почти в отключке, плохо ориентируясь, сколько прошло времени, и почти уже не понимая, где находится.

– Немедленно выходите! – прозвучало откуда-то с другого конца Вселенной. – Мы уничтожим вас, если вы не сдадитесь. Оставьте оружие и выходите по одному.

– Хрен вам в глотку! – с готовностью отозвался Князь.

Валентин по-прежнему не мог сдвинуться с места, но остальные земляне рассыпались по залу, укрывшись за колоннами.

– Бросай эту херню! – кричал Князь. – Прячься! Чего ты там стоишь, словно мент на перекрестке?!

– Да не могу я… – почти не слыша самого себя, выдавил Валентин. – Не стреляйте пока… подождите…

Ему становилось всё хуже и хуже, словно он махом выпил на голодный желудок литр водки. Казалось, что отпусти его сейчас Кристалл, и он упадёт бездыханный на мраморный пол, и всё на этом кончится.

– Валентин, остановись! – прозвучал откуда-то знакомый голос. – Это я, Кината!

В мозгу капитана заметались мысли, сталкиваясь между собой и разбиваясь на сверкающие, ослепительные осколки. Он, казалось, вообще уже ничего не понимал. Кто это? Откуда? Зачем?

– Землянин по имени Валентин! – снова раздался незнакомый требовательный голос. – С тобой говорила Кината Тотселл. Ты узнал её?

Говоривший, очевидно, использовал какой-то усилитель, но Остапенко по-прежнему слышал всё так, как если бы его основательно контузило.

– Узнал… – одними губами прошептал он.

И тут Валентина вдруг отпустило, к нему резко вернулись нормальные слух и зрение. Колонна, будто выключившись, перестала гудеть, и Остапенко чуть не упал, благо рядом оказался Коля и подхватил его. Кристалл, жалобно звякнув, упал на пол. Старшина, поддерживая товарища, кое-как дотянулся и поднял пластинку.

– Валентин. – Девушка была крайне испуганной. – Не надо стрелять, выйди, пожалуйста!.. То, что вы делаете, неправильно! Вам нельзя здесь находиться!

– Валя, они взяли Кин в заложницы! – прошептал Шорин.

– Не слушай её! – надрывался Князь.

– Валентин, – звенел голос Кин, – Янж и Юстанна тебя обманули! Это был не Авван, поверь мне, это был подонок Янж!